Немного о том, что нас водохновляет
Здесь статьи наших друзей искусствоведов и художников.
Об искусстве, экспедициях.
Блог будет наполняться новыми статьями раз в месяц. Присоединяйся!
Об искусстве, экспедициях.
Блог будет наполняться новыми статьями раз в месяц. Присоединяйся!
Статьи
Первая статья:
Русский Север
Татьяна Синельникова
Соискатель ученой степени кандидата искусствоведения, магистр культурологии
Ностальгия – тоска по прошлому, даже тому, которого я не знаю. Академик Лихачев писал в аннотации одной из своих книг: «Чем более всего Русский Север может тронуть сердце русского человека, так это тем, что он самый русский». Значит, мой путь лежит на север. В края, которые не знали разрушительных войн и опустошительных набегов. Где сохранилось древнее зодчество и дух старины. Я еду в Каргополь.
В 7 утра меня встречает перламутровый осколок луны, висящий в небе. Неяркие лучи солнца подсвечивают влажную зелень, покрытую росой как каплями речного жемчуга. Здесь стоит ранняя осень. Я пытаюсь подобрать определение цвету, который вижу в окружающей природе. Нет, это не желтое роскошное золото, но материя, намного тоньше. Стволы берез светозарны. Среди густой зелени елей и сосен тихо мерцают золотом лиственницы, кажется, свет исходит от самих желтоватых листьев. Северная природа сурова.
Графическим рисунком, слегка тонированным акварелью предстают пейзажи Архангельской области. Здесь красиво в любое время года. Зимой снег золотится словно пудра. Северное сияние весной подобно драгоценностям в короне. Короткое лето ласково и строго. «Сегодня утро особое. Кругом леса, кругом поляны. Природа привлекательная — как магнит тянет. Играют лучи солнечные над водой. Тишина, тишина, нет ветерка. Куда бы ни пошли мы с тобой — перед нами стоит не нарисована картина художника. Это наша природа! Тебе от природы дадено право глядеть на красоту. Это твоя жизнь, это твое наслаждение, это душа твоя!» – так писал о своей родине художник Иван Селиванов.
Окающая речь местных жителей непривычно быстра, но мне не приходится к ней долго привыкать. Я смотрю на молчаливую внучку гостеприимной хозяйки, у которой живу. Волосы ее непокрытой головы имеют особый оттенок, глядя на них всплывает образ осенних листьев, окладов икон и золота крестов. Цвет этот целомудрен и благочестив.
В такой кристальной чистоте и драгоценные камни должны быть особыми. Для Русского Севера таким ювелирным материалом стал жемчуг. На что способная человеческая выдумка и трудолюбивые руки? Я иду в каргопольский музейно-выставочный центр и вижу чистейшие слезинки, которые россыпью покрывают затейливые женские головные уборы Русского Севера. Я закрываю глаза и представляю ловца жемчуга, который добывает перламутр для своей жены и дочерей. Костюм, богато украшенный жемчугом, – первый показатель благосостояния семьи. Узорное шитье этим драгоценным образованием, извлекаемым из раковин речных двустворчатых моллюсков, известно издревле. Жемчуг – символ девичей красоты, многослойно плетут или расшивают им венцы, почелки, коруны и перевязки. Жемчужная оборка на лбу сплетена так тонко, что движется, словно ткань. Головные уборы замужних женщин – это сороки, кокошники, повойники и сколки. В лучах неяркого солнца они мерцают лунными бликами богатого жемчужного узорочья. Высшая степень изумленного восхищения, затаенное недоумение – вот что чувствуешь, разглядывая прелесть этого древнейшего вида декоративного искусства. «Жемчужок-то наш на дивование», – записала в свое время этнограф Ксения Гемп.
Женские рукоделия восхитительны, но величавы и плоды мужского ремесла. Чешуйками чистого серебра блестит на горизонте лемех, покрывающий крыши деревянных церквей. Во влажном и холодном климате дерево быстро приобретает серый оттенок, навсегда вплетая в окружающий ландшафт добротные двухэтажные срубы крестьянских домов, многоярусные шатровые храмы, имеющие особый «дивно-стройный и певучий облик».
Я иду по улицам Каргополя, в некоторых окнах за кружевными занавесками вижу новогоднюю мишуру и понимаю, что время причудливо переплетается, соединяя нитями прошлое и настоящее: издревле была здесь традиция ставить мелкую глиняную пластику между рамами окон. Сегодня она ушла, умерли и последние крестьянские мастера – Иван Дружинин, Ульяна Бабкина и Александр Шевелев. Но продолжают лепить игрушку современные мастера, это и династия Шевелевых, и мастера предприятий «Берегиня» и «Беломорские узоры». Каргопольская игрушка лаконична по форме, приглушенно расписана точками и ромбами, волной и линией по белому мелованному или опущенному в мучную болванку фону. Их роспись созвучна цветам самой природы Поморья.
Заповедный край полярных дней и белых ночей обернулся для меня грезой, вспоминая свою поездку, я думаю, что само время остановилось в этом дивном краю. И когда в следующий раз душу охватит ностальгия, я буду знать – север зовет меня.O.V.J. — это содружество нескольких художников, каждый из нас привносит в проект свои влюблённости. И вот источниками вдохновения становится традиционная вышивка и сказочные иллюстрации Билибина, храмовая архитектура и полотна художников.
Графическим рисунком, слегка тонированным акварелью предстают пейзажи Архангельской области. Здесь красиво в любое время года. Зимой снег золотится словно пудра. Северное сияние весной подобно драгоценностям в короне. Короткое лето ласково и строго. «Сегодня утро особое. Кругом леса, кругом поляны. Природа привлекательная — как магнит тянет. Играют лучи солнечные над водой. Тишина, тишина, нет ветерка. Куда бы ни пошли мы с тобой — перед нами стоит не нарисована картина художника. Это наша природа! Тебе от природы дадено право глядеть на красоту. Это твоя жизнь, это твое наслаждение, это душа твоя!» – так писал о своей родине художник Иван Селиванов.
Окающая речь местных жителей непривычно быстра, но мне не приходится к ней долго привыкать. Я смотрю на молчаливую внучку гостеприимной хозяйки, у которой живу. Волосы ее непокрытой головы имеют особый оттенок, глядя на них всплывает образ осенних листьев, окладов икон и золота крестов. Цвет этот целомудрен и благочестив.
В такой кристальной чистоте и драгоценные камни должны быть особыми. Для Русского Севера таким ювелирным материалом стал жемчуг. На что способная человеческая выдумка и трудолюбивые руки? Я иду в каргопольский музейно-выставочный центр и вижу чистейшие слезинки, которые россыпью покрывают затейливые женские головные уборы Русского Севера. Я закрываю глаза и представляю ловца жемчуга, который добывает перламутр для своей жены и дочерей. Костюм, богато украшенный жемчугом, – первый показатель благосостояния семьи. Узорное шитье этим драгоценным образованием, извлекаемым из раковин речных двустворчатых моллюсков, известно издревле. Жемчуг – символ девичей красоты, многослойно плетут или расшивают им венцы, почелки, коруны и перевязки. Жемчужная оборка на лбу сплетена так тонко, что движется, словно ткань. Головные уборы замужних женщин – это сороки, кокошники, повойники и сколки. В лучах неяркого солнца они мерцают лунными бликами богатого жемчужного узорочья. Высшая степень изумленного восхищения, затаенное недоумение – вот что чувствуешь, разглядывая прелесть этого древнейшего вида декоративного искусства. «Жемчужок-то наш на дивование», – записала в свое время этнограф Ксения Гемп.
Женские рукоделия восхитительны, но величавы и плоды мужского ремесла. Чешуйками чистого серебра блестит на горизонте лемех, покрывающий крыши деревянных церквей. Во влажном и холодном климате дерево быстро приобретает серый оттенок, навсегда вплетая в окружающий ландшафт добротные двухэтажные срубы крестьянских домов, многоярусные шатровые храмы, имеющие особый «дивно-стройный и певучий облик».
Я иду по улицам Каргополя, в некоторых окнах за кружевными занавесками вижу новогоднюю мишуру и понимаю, что время причудливо переплетается, соединяя нитями прошлое и настоящее: издревле была здесь традиция ставить мелкую глиняную пластику между рамами окон. Сегодня она ушла, умерли и последние крестьянские мастера – Иван Дружинин, Ульяна Бабкина и Александр Шевелев. Но продолжают лепить игрушку современные мастера, это и династия Шевелевых, и мастера предприятий «Берегиня» и «Беломорские узоры». Каргопольская игрушка лаконична по форме, приглушенно расписана точками и ромбами, волной и линией по белому мелованному или опущенному в мучную болванку фону. Их роспись созвучна цветам самой природы Поморья.
Заповедный край полярных дней и белых ночей обернулся для меня грезой, вспоминая свою поездку, я думаю, что само время остановилось в этом дивном краю. И когда в следующий раз душу охватит ностальгия, я буду знать – север зовет меня.O.V.J. — это содружество нескольких художников, каждый из нас привносит в проект свои влюблённости. И вот источниками вдохновения становится традиционная вышивка и сказочные иллюстрации Билибина, храмовая архитектура и полотна художников.
Церковь Богоявления с росписью Ошевенского монастыря, 1787 год
Я отправляюсь в окрестности Каргополя, чтобы своими глазами увидеть самобытное деревянное зодчество, которое ярче всего проявляет себя в архитектуре шатровых храмов.
Церковные строения с основанием в виде восьмерика на четверике относятся к самым распространенным на Русском Севере типам деревянных церквей. Эти формы отличаются выраженным башнеобразным характером, иногда они приобретают четкую ярусную структуру.
Покрытие углов четверика полицами нередко сочетается с установленными над ними декоративными кокошниками или, как их еще называют, «теремками». Четверик сопоставим с основным кубическим объемом, восьмерик – с барабаном. Форма кокошников на всех поонежских постройках примерно одинакова. Самая яркая особенность деревянного зодчества Поонежья – завершение церквей кубом, который по форме и очертаниям сродни бочке. Я думаю о том, насколько глубоки корни русского авангарда: куб, многогранник, цилиндр, конус…
Несмотря на свою монументальность, эти шедевры зодчества кажутся парящими над перламутровой гладью Северной Двины, Ваги, Мезени, Печеры, Онеги, Сороки… Северные мастера строили грандиозные храмы в аскетичных пейзажах тундры без расчетов. Здесь строгий канон сочетается с интуитивно найденными уникальными находками.
Почти все потолочные своды расписаны рукотворным «небом» – лики святых на фоне ночного неба с облаками и звездами на граях крыш, перекрытых балками.
Церковные строения с основанием в виде восьмерика на четверике относятся к самым распространенным на Русском Севере типам деревянных церквей. Эти формы отличаются выраженным башнеобразным характером, иногда они приобретают четкую ярусную структуру.
Покрытие углов четверика полицами нередко сочетается с установленными над ними декоративными кокошниками или, как их еще называют, «теремками». Четверик сопоставим с основным кубическим объемом, восьмерик – с барабаном. Форма кокошников на всех поонежских постройках примерно одинакова. Самая яркая особенность деревянного зодчества Поонежья – завершение церквей кубом, который по форме и очертаниям сродни бочке. Я думаю о том, насколько глубоки корни русского авангарда: куб, многогранник, цилиндр, конус…
Несмотря на свою монументальность, эти шедевры зодчества кажутся парящими над перламутровой гладью Северной Двины, Ваги, Мезени, Печеры, Онеги, Сороки… Северные мастера строили грандиозные храмы в аскетичных пейзажах тундры без расчетов. Здесь строгий канон сочетается с интуитивно найденными уникальными находками.
Почти все потолочные своды расписаны рукотворным «небом» – лики святых на фоне ночного неба с облаками и звездами на граях крыш, перекрытых балками.
Церковь Михайловская, 1715 год
Так жаль, что я не могу узреть эти храмы во всем их былом великолепии. Некогда богатые иконостасы сегодня разорены.
Но надежда никогда не утихает, и в том, что для прихода заказать новые слишком дорого есть и положительная сторона – при воскресной школе открываются курсы, на которых обучают окрестных жителей, так рождается самая настоящая современная народная икона.
Люди несут в церкви святые лики, которые удалось сохранить их семьям. И это не только иконы имперской России. Трогательны и милы иконы советского периода: дореволюционные литографированные, реже – писаные иконки или их фотографические отпечатки в деревянных киотах в окладах из фольги, украшенные искусственными цветами в сочетании с засушенными растениями, мхом, парафиновыми ягодками, мелко нарезанной проволоки, залитой эпоксидной смолой, имитирующей янтарь.
В старых часовнях все еще можно встретить вотивные предметы – привески в виде исцеленных частей тела, цепочки, кресты и изображения на холсте.
Но надежда никогда не утихает, и в том, что для прихода заказать новые слишком дорого есть и положительная сторона – при воскресной школе открываются курсы, на которых обучают окрестных жителей, так рождается самая настоящая современная народная икона.
Люди несут в церкви святые лики, которые удалось сохранить их семьям. И это не только иконы имперской России. Трогательны и милы иконы советского периода: дореволюционные литографированные, реже – писаные иконки или их фотографические отпечатки в деревянных киотах в окладах из фольги, украшенные искусственными цветами в сочетании с засушенными растениями, мхом, парафиновыми ягодками, мелко нарезанной проволоки, залитой эпоксидной смолой, имитирующей янтарь.
В старых часовнях все еще можно встретить вотивные предметы – привески в виде исцеленных частей тела, цепочки, кресты и изображения на холсте.
Церковь Иона Златоуста с колокольней, 1665 год
Я иду по улицам Каргополя, в некоторых окнах за кружевными занавесками вижу новогоднюю мишуру и понимаю, что время причудливо переплетается, соединяя нитями прошлое и настоящее: издревле была здесь традиция ставить мелкую глиняную пластику между рамами окон. Сегодня она ушла, умерли и последние крестьянские мастера – Иван Дружинин, Ульяна Бабкина и Александр Шевелев. Но продолжают лепить игрушку современные мастера, это и династия Шевелевых, и мастера предприятий «Берегиня» и «Беломорские узоры». Каргопольская игрушка лаконична по форме, приглушенно расписана точками и ромбами, волной и линией по белому мелованному или опущенному в мучную болванку фону. Их роспись созвучна цветам самой природы Поморья.
Заповедный край полярных дней и белых ночей обернулся для меня грезой, вспоминая свою поездку, я думаю, что само время остановилось в этом дивном краю. И когда в следующий раз душу охватит ностальгия, я буду знать – север зовет меня.
Заповедный край полярных дней и белых ночей обернулся для меня грезой, вспоминая свою поездку, я думаю, что само время остановилось в этом дивном краю. И когда в следующий раз душу охватит ностальгия, я буду знать – север зовет меня.
